Елена АЗИМБАЕВА: НЕМНОГО СОЛНЦА В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ…

***
Моя жизнь очень резко разделилась на два периода.Один был «до», а второй называется «после».

Что делает человек, потеряв свою вторую половину?

Никогда с этим не сталкивалась, кроме своих родителей и этот пример очень неутешительный.

Судьба даёт возможность проверить человека на стойкость, на силу, на гибкость натуры, на способность изменить свою жизнь и жить дальше.

Очень медленно, не сразу, приходит понимание важных, но простых вещей.

Без зла нет добра. Отсутствие зла не даёт нам возможности оценить добро. В мою жизнь вошло зло, а вместе с ним добро сопереживающих и помогающих мне людей. Ценность добра, вошедшего в мою жизнь, возросла в сотни раз на фоне случившегося зла.

Как наверху, так и внизу. Нет высокой планки и нет планки низкой. Планки нет никакой вообще.

Есть мир, который меня окружает и есть люди в этом мире. И этот мир, и эти люди учат меня сейчас жить в гармонии. Способ жесток, но другого мне, видимо, не положено.

Внешнее всегда отражает внутреннее.

Судьба решила, что пришло время кардинального обновления.

Изменюсь я, изменится круг моих друзей, вещей и возможно даже моя профессия. Изменится все в моей жизни. Я не радуюсь и не огорчаюсь. Я решила, что если переменам быть, то любые эмоции бесполезны. Пусть перемены просто будут.

И спасибо тому человеку, который мне обо всем этом напомнил, благодаря которому у меня теперь есть я.

У меня есть я, мы справимся.

Я два месяца с момента потери пыталась понять, что же самое страшное во всем этом.

И поняла это сегодня.

Самое страшное — это одиночество.

Когда ты одна там, где вы всегда были вдвоем. В тот момент, когда ты понимаешь, что ты одна и ты всегда теперь будешь одна там, где раньше вы были только вдвоем — приходит это мерзкое ощущение инвалидности.

Ты душевный инвалид, части тебя больше нет и не будет.

И тебе нужно привыкать к этой инвалидности. Вокруг тебя люди, они не знают, что ты инвалид, об этом знаешь только ты. Поэтому ты улыбаешься, разговариваешь и мысленно ловишь воздух ртом. Мысленно хватаешь ту часть своей души, которой больше нет. Хватаешь пустоту, задыхаешься, пытаешься удержать равновесие.

Ты инвалид, части твоей души уже нет и не будет. Там, где была часть твоей души, есть только фантомная боль. И ты ничего не можешь с этим сделать.

Можешь только терпеть и надеяться, что время лечит. Что когда-нибудь эта боль станет меньше. Или ты сможешь привыкнуть к ней. Или научишься с ней справляться.

У меня нет таких слез, про которые говорил Стивен Кинг. Мне нечего выплакать ради того, что бы все перегорело. В моей душе нечему перегорать. Эта потеря не оставила во мне даже тлеющих головешек, которые можно было бы потушить слезами.

Есть только эта боль, с которой я теперь живу…

***

Пройдя через абсолютную любовь, через абсолютную ненависть, пытаясь найти на дне своей души ошметки христианского смирения, которому учили меня родители, я вдруг открыла в себе массу социопатических привычек.

Я перестала скрывать, что получаю удовольствие от того, что наблюдаю за людьми. И я вдруг поняла, что их тела, лица и одежда могут сказать о своём хозяине гораздо больше, чем нужно. Анализ

Добра вам, люди. Перестаньте страдать от своего одиночества. Одиночество прекрасно, если распоряжаться им правильно…»

приносит настоящий кайф, можно не придумывать историю, человек и есть уже готовая история.

Сегодня шла по улице, навстречу мне пара.

Ему за 35, он своей прической и одеждой демонстрирует миру свой высокий творческий потенциал и жизненный успех. С ним женщина, его ровесница. У неё удачная карьера и отличная должность в банке. Но она не замужем, воспитывает ребенка и очень тяготится своим одиночеством.

Она пытается сдержаться от откровенного флирта, но мужчина рядом ей очень нравится. Она неуверенно трогает свою одежду, нервно поправляет юбку, обсуждает с ним что-то голосом, севшим от сдерживаемого напряжения.

Она думает, что мужчина слишком хорош для неё и не видит очевидного.

Мужчина очень привык к женскому вниманию, ему дискомфортно от того, что вот эта женщина ему нужна по какой-то причине, и ее нужно заинтересовать. Заинтересовывать женщин этот ловелас не привык, поэтому нервно поправляет причёску, стильные очки и заглядывает женщине в глаза.

Я читаю их, как раскрытую книгу. Дешёвый женский роман, с дешевым циничным концом.
Она сделает для него все, о чем он попросит.
Он в благодарность переспит с ней.

Ее роман очень быстро закончится.
Его отношения с ней вообще не роман, а обычная ступенька на социальной лестнице.

И мне смешно.
Люди становятся очень глупыми, совершенно слепыми, когда встречаются с манипуляторами, бьющими по самым больным местам.

Я вне системы, вне зоны манипулирования, за кругом цирковой арены.
Я зритель, который видит чуть больше того, что хочет показать дрессировщик, выгоняя красивых и послушных лошадей на арену.

Добра вам, люди.
Перестаньте страдать от своего одиночества.
Одиночество прекрасно, если распоряжаться им правильно…

***

— Я сегодня честно пыталась пойти с тобой на прогулку. Честно пыталась с тобой разговаривать и обсуждать мимо проходящую жизнь. Но у меня ничего не получилось. Видишь ли милый, невозможно выкинуть из сердца некоторые вещи и некоторых людей. Прорастая в них корнями своих эмоций, своих мыслей, деформируя свою натуру под давлением обстоятельств и людей, в моей жизни совершенно не остаётся места для других и для тебя тоже.

Даже если место кажется уже свободным.
Даже если я оправдываюсь своим интровертным характером.
Даже если прошу тебя остаться.

Я не готова ко многому.

К самостоятельной жизни, например. К тому, что нужно принимать решения и нести за них ответственность.

Я не готова принимать в свою жизнь новых людей. И мне комфортно от того, что меня покинули прежние.

Я не готова любить и быть любимой. И скорее всего, никогда не буду готова. Потому что у любви тоже есть лимит.

Мне жаль, что ты никогда этого не поймешь. Мне жаль, что параллели никогда не пересекаются. И я верю, что когда-нибудь, в какой-нибудь другой жизни, где все будет проще и легче и интереснее, ты обязательно узнаешь меня. А я обязательно вспомню тебя.

Не здесь, не сейчас. В другой жизни. Обязательно все случится. Ты мне веришь?

— Объясни мне, пожалуйста, где, когда, в какой момент ты перестала быть живой? У любви нет лимита. Она безгранична и всегда с тобой. Просто иногда бывает очень болезненной. И ты боишься этой боли, ты отказываешься и убегаешь в себя, ищешь оправдания своей трусости, своей боязни посмотреть правде в глаза. Но боль от любви делает тебя живой, не так ли? И все, что тебе нужно сейчас, это не бояться. Посмотри на меня! Это же я. Я не знаю, я очень устал бороться с тобой. Но без тебя моя жизнь тоже невозможна. И я не могу опустить руки.

— Я не могу. Просто не могу. Извини меня.

— Ты же сейчас предаешь нас. Предаешь меня, ты понимаешь это?

В ответ я могла только молчать и теребить край пледа.

Он развернулся и ушел, громко хлопнув дверью.

Я смотрела на дверь и думала о том, что он прав. Он чертовски прав. И я ничего не могу с этим поделать. Никто не станет делить меня с другим мужчиной, пусть даже этот мужчина мертв. И все, что я сейчас могу, все, что у меня сейчас получится — просто заплакать.

Говорят, что плакать могут только сильные люди. Врут. Плачут люди слабые. Я бесконечно слаба, я моральный инвалид с разрушенной жизнью и исковерканной системой ценностей. И все, что мне сейчас нужно для комфорта, — быть в одиночестве.

Я смотрю на закрытую дверь и все, что сейчас могу из себя выдавить, является никому не нужными словами:

— Прости меня.

Прости меня.
Я столько раз это произносила мысленно. Теперь я сказала это в закрытую дверь.

Диван, подушка, кофе, сигареты. Мысли. Да, так мне комфортно. В моей раковине.
Из которой у тебя никогда не получится меня вытащить.
Прости меня…

***

Мне нравится ездить в метро. В метро я могу позволить своей латентной бисексуальной натуре расслабиться и вдоволь понаблюдать за людьми.

В ташкентском метро нынче ходит поезд с новым дизайном.
Ручки и поручни в нем цвета «крейзи оранж».

Цвет моего одиночества, так я его называю и стараюсь избегать, проявляя иногда удивительную изощренность в этом вопросе. Однако, от «крейзи оранж» никуда не денешься, он подлавливает меня в самых разных местах.

Сегодня вот подловил в метро.

В вагоне, по диагонали от меня стоит луноликая смуглая девушка.

Явно приезжая, явно из каких-то узбекских ебеней, но глаз от неё оторвать невозможно. У неё удивительное лицо, будто сошедшее из книги с иллюстрациями стихов Алишера Навои.

Неказистые дешёвые китайские лосины и туника из тех, что теряет свой вид после первой стирки. И понятно, что очень дёшево и очень провинциально. Но туника имеет яркий арбузный цвет. И этот сочный арбузный оттеняет ее смуглую кожу, придавая ей вид утонченной азиатской принцессы.

Напротив меня сидят две подружки.
Разного социального положения. И тоже обе приезжие.
Просто одна благодаря родительским деньгам уже приобрела псевдо-столичный лоск, тщательно ухаживает за длиннющими волосами, ноготочки, макияж в стиле нюд, а другая только начинает свои слабые попытки соответствовать столице.

У неё оливковая прыщеватая кожа на лице, но она отчаянно хочет быть светлее и кожей и волосами. Поэтому волосы уничтожены перегидролем, а на губах розовая помада для блондинок. Хочется взять салфетку и вытереть эту дурацкую помаду. Девушку спасает только правильный сарафан с рюшами и очень умные глаза.

Йо-хо-хо! Она далеко пойдет, я это очень хорошо понимаю.

На юнуса-абадской ветке метро рядом со мной дожидались поезда двое мальчишек.
Своей беседой они разорвали мне шаблон. Явно приезжие, с ярко выраженной азиатской внешностью. Но говорили только по русски, без акцента и на красивейшем литературном. Их беседа звучала для меня, как музыка. Это так чудесно, слушать беседу ни о чем, наслаждаясь правильными падежами и склонениями.

В России я такое слышала только в стенах дочкиного института от вахтера — бывшего военного.

Один из этих мальчиков привлек меня своей мимикой. Оказалось, у него слуховой аппарат в левом ухе и сразу стало все понятно. Мимика — это наследие его глухого прошлого. Не комплексуй, малыш. Впереди у тебя счастливая жизнь.

Длинные бункерные переходы с ветки на ветку в ташкентском метро напоминают мне страшную пост-апокалиптическую книгу Глуховского «Метро 2033». Безысходность и страх, что я никогда больше не поднимусь наверх.

И жуткие поезда нового дизайна с поручнями цвета моего одиночества.
Не хочу, но надо.
Если я буду избегать и бояться таких мелочей, моя жизнь превратится в ад…